Сергей Курдюков: "Что скрывается от глаз в Сочи?"

Почему Тина Мазе и Доминик Гизин радовались друг за дружку, как родные сестры? Почему Джанфранко Каспер – не самая удачная кандидатура для вручения наград прыгуньям? Чего больше всего боится Колин Маттель? Сергей Курдюков знает ответы на эти вопросы. 

Каждый день в Сочи происходит что-то очень примечательное. В женском скоростном спуске Тина Мазе и Доминик Гизин проехали сотая в сотую и поделили золотую медаль. Некоторые коллеги поспешили назвать это событие невиданным на Олимпиадах – не совсем верно, на самом деле не так давно прецедент был: в Нагано серебро супергиганта досталось и Хансу Кнауссу, и Дидье Кюшу. А вот чтобы была такая у совладелиц звания чемпиона была такая безграничная радость друг за дружку – такое случается действительно нечасто. Почему? Ваши варианты? «Они дальние, но очень дружные родственницы» – ответ неправильный. «Гизин швейцарка… (именно поэтому – как только ее фамилию не склоняют на немецко-французско-итальянский манер – и она безропотно принимает любые варианты), а Тина Мазе ездит на швейцарских лыжах!». Уже теплее. Но все дело в обуви. Не в той, модной для повседневной жизни, на которой помешаны многие слегка истеричные чемпионки – в другой, горнолыжной. Которая, как известно любому, кто более-менее серьезно катается, важнее всего остального инвентаря, и подбор именно тебе подходящей колодки может превратиться в дело жизни. И Доминик, и Тина входят в команду Lange (кстати, и третий призер Лара Гут тоже оттуда). Lange лыж не делает, поэтому дает ботинки представительницам разных лыжных пулов (особенно охотно – тех, где нет своего ботиночного производства), хотя организационно ближе всего к Dynastar (на которых стоит Гизин). Девушки Lange – некая особая каста, чего стоят хотя бы рекламные компании с весьма смелыми фотосессиями. 

Первый в истории комплект олимпийских наград в прыжках на лыжах с трамплина у женщин вручал Джанфранко Каспер. Казалось бы, президент международной лыжной федерации – самая логичная кандидатура. А вот и нет, скорее парадоксальная. Почему? Да потому что менее десяти лет назад к участию женщин в баталиях не то что на Олимпиадах, но даже на чемпионатах мира он относился крайне негативно. Ссылался на фразы околоспортивных медиков о губительности полетов и приземлений для репродуктивных функций женского организма. Потом появились доводы более реальные – недостаточное количество участниц высокого класса для того, чтобы гарантировать соревнованиям должный уровень, с первого по последний стартовый номер. В Сочи тридцатка лидеров выглядела здорово, со здоровьем вроде бы у всех тоже более-менее (кроме треклятых коленных связок – но ведь они летят и у горнолыжниц, и у фигуристок, и даже, говорят, в керлинге их можно повредить). И господин Каспер вышел на залитую сияющим светом сцену для награждения в Олимпийском парке. Можно оценить участие швейцарца в церемонии как жест глобального примирения (или отчаяния: а, бог с вами, прыгайте куда хотите!) – и тогда логика возвращается. 

Чего больше всего боится свежеиспеченная вице-вице чемпионка Игр Колин Маттель? Версия: «упасть и больно удариться» – прыжки все-таки дело такое… Версия частично правильная, она действительно боится упасть – но только совсем не из-за боли. Она боится запороть прыжок, боится, что удачная первая попытка будет перечеркнута корявенькой второй. С 13 лет выступающая среди взрослых, она по-прежнему относится к делу ответственно, как отличница. О ее характере знаю не понаслышке – ее дядя пару раз любезно давал мне кров, когда я приезжал по горнолыжным делам в регион Контамин-Монжуа, у Монблана, за углом. Перфекционизм – дело хорошее, но иногда деструктивное. Если бы Колин относилась ко всему полегче, ее и без того длинный список побед стал бы длиннее вдвое. Но она вот такая, к тому же еще и упрямая – поэтому вряд ли кто-нибудь ее переделает. 

И производная от вышесказанного – Колин очень боится растолстеть. Вот это, собственно, и есть ответ на заданный в начале вопрос. В прыжках, где каждый грамм на вес олимпийского золота, девушке, генетически склонной к округлости форм, приходится несладко. Ну то есть, сладкое только по большим праздникам: например, в награду за медаль традиционный парижский круассан и немного джема Маттель себе позволила. «Когда тренеры и штат команды лопают за завтраком на твоих глазах выпечку, наблюдать за этим – мука», – смеется француженка. Она из самого сердца Савойи – там, скажем, чтобы получить лицензию на продажу традиционного сыра, нужно гарантировать, что твои коровы пасутся именно на тех лугах, где растет именно та трава. Ну как в таких краях заиметь фигуру столичной фотомодели? А просто надо очень захотеть полететь, как птица.