Пустотой зияет каменная чаша...

Сегодня, в большой футбольный день, на очередном заседании Медиаклуба Sportinfo.kz предлагает несколько произведений знаменитых поэтов, посвященных этому замечательному виду спорта.

«Года летят»

банальнейшая фраза,

И все же это факт:
года
летят...
Осатанело и тысячеглазо
все стадионы
за тобой
следят...
А помнишь,
как застыл судья
картинно.
Чужое солнце
вздрогнуло во мгле.
И грозно снизошла
улыбка тигра
на лик
великолепного
Пеле.
Был миг,
как потревоженная мина.
И захлебнулся
чей-то баритон!
И был разбег!
И половина мира
в беспамятстве
искала валидол!
И...
знаменитейший удар
с нажимом!
И мяч мелькнул
свинцовым колобком!.
А ты
достал его
В непостижимом!
В невероятном!
В черт возьми
каком!!!
Хвалебные слова
всегда банальны.
Я славлю
ощущение броска!
Года летят,
и каждый
как пенальти,
который ты возьмешь
наверняка!

Это стихотворение Роберт Рождественский посвятил великому Льву Яшину.

А этот "Репортаж из прошлого века" Евгений Евтушенко посвятил матчу 1955 года СССР-ФРГ.

Вдруг вспомнились трупы по снежным полям,
бомбежки и взорванные кариатиды.
Матч с немцами. Кассы ломают. Бедлам.
Простившие родине все их обиды,
катили болеть за нее инвалиды –
войною разрезанные пополам,
еще не сосланные на Валаам,
историей выброшенные в хлам, –
и мрачно цедили: «У, фрицы! У, гниды!
За нами Москва! Проиграть – это срам!».

Хрущев, ожидавший в Москву Аденауэра,
в тоске озирался по сторонам:
«Такое нам не распихать по углам...
Эх, мне бы сейчас фронтовые сто грамм!».
Незримые струпья от ран отдирая,
катили с медалями и орденами,
обрубки войны к стадиону «Динамо» –
в единственный действующий храм,
тогда заменявший религию нам.

Катили и прямо, и наискосок, как бюсты героев, кому не пристало
на досках подшипниковых пьедесталов
прихлебывать, скажем, березовый сок
из фронтовых алюминиевых фляжек,
а тянет хлебнуть поскорей, без оттяжек
лишь то, без чего и футбол был бы тяжек:
напиток барачный, по цвету табачный,
отнюдь не бутылочный, по вкусу обмылочный,
и, может, опилочный –
из табуретов страны Советов,
непобедимейший самогон,
который можно, его отведав,
подзакусить рукавом, сапогом.

И, может, египетские пирамиды,
чуть вздрогнув, услышали где-то в песках,
как с грохотом катят в Москве инвалиды
с татуировками на руках.
Увидела даже статуя Либерти
за фронт припоздавший второй со стыдом,
как грозно движутся инвалиды те –
виденьем отмщения на стадион.

Билетов не смели спросить контролерши,
глаза от непрошенных слез не протерши,
быть может, со вдовьей печалью своей.
И парни-солдатики, выказав навыки,
всех инвалидов подняли на руки,
их усадив попрямей, побравей
самого первого ряда первей.

А инвалиды, как на поверке, –
все наготове держали фанерки
с надписью прыгающей «Бей фрицев!»,
снова в траншеи готовые врыться,
будто на линии фронта лежат,
каждый друг к другу предсмертно прижат.

У них словно нет половины души,
их жены разбомблены и малыши.
И что же им с ненавистью поделать,
если у них – полдуши и полтела?

Еще все трибуны были негромки,
но Боря Татушин, пробившись по кромке,
пас Паршину дал. Тот от радости вмиг
мяч вбухнул в ворота, сам бухнулся в них.
Так счет был открыт, и в неистовом гвалте
прошло озаренье по тысячам лиц,
когда Колю Паршина поднял Фриц Вальтер,
реабилитировав имя «Фриц».
Фриц дружбой – не злостью за гол отплатил ему,
он руку пожал с уваженьем ему,
и – инвалиды зааплодировали
бывшему пленному своему!

Но все мы вдруг сгорбились, постарели,
когда вездесущий тот самый Фриц
носящий фамилию пистолета,
нам гол запулил, завершая свой «блиц».
Когда нам и гол второй засадили,
наш тренер почувствовал холод Сибири,
и аплодисментов не слышались звуки,
как будто нам всем отсекли даже руки.

И вдруг самый смелый из инвалидов,
вздохнул, восхищение горькое выдав:
«Я, братцы, скажу вам по праву танкиста –
ведь здорово немцы играют и чисто...» –
и хлопнул разок, всех других огорошив,
в свои обожженные в танке ладоши,
и кореш в тельняшке подхлопывать стал,
качая поскрипывающий пьедестал.

И смылись все мстительные мысленки
(все с вами мы чище от чистой игры),
и, чувствуя это, Ильин и Масленкин
вчистую забили красавцы-голы.

Теперь в инвалидах была перемена –
они бы фанерки свои о колена
сломали, да не было этих колен,
но все-таки призрак войны околел.
Нет стран, чья история – лишь безвиновье,
но будет когда-нибудь и безвойновье,
и я этот матч вам на память дарю.
Кто треплется там, что надеждам всем крышка?
Я тот же, все помнящий русский мальчишка,
и я, как свидетель, всем вам говорю,
что брезжило братство всех наций в зачатке –
когда молодой еще Яшин перчатки
отдал, как просто вратарь – вратарю.

Фриц Вальтер, вы где?
Что ж мы пиво пьем розно?
Я с этого матча усвоил серьезно –
дать руку кому-то не может быть поздно.
А счет стал 3:2.
В нашу все-таки пользу.
Но выигрыш общий неразделим.
Вы знаете, немцы, кто лучшие гиды?
Кто соединил две Германии вам?
Вернитесь в тот матч и увидите там:
кончаются войны не жестом Фемиды,
а только, когда, забывая обиды,
войну убивают в себе инвалиды,
войною разрезанные пополам.

2009 г.

О футболе писал и Осип Мандельштам ...

Рассеян утренник тяжелый,
На босу ногу день пришел;
А на дворе военной школы
Играют мальчики в футбол.

Чуть-чуть неловки, мешковаты –
Как подобает в их лета, –
Кто мяч толкает угловатый,
Кто охраняет ворота...

Любовь, охотничьи попойки –
Все в будущем, а ныне – скорбь
И вскакивать на жесткой койке,
Чуть свет, под барабанов дробь!

Увы: ни музыки, ни славы!
Так от зари и до зари,
В силках науки и забавы
Томятся дети-дикари.

Осенней путаницы сито.
Деревья мокрые в золе.
Мундир обрызган. Грудь открыта.
Околыш красный на земле.

1913

И, наконец, очень актуальное произведение Юрия Игрицкого

"...Пустотой зияет бетонная чаша"

Пустотой зияет бетонная чаша,
рев тысяч глоток затерялся в былом,
скучно прожекторам стоять на страже,
рвется сталь в небеса напролом.

Где вы Яшины, Бобровы, Нетто?
Вернитесь вернуть тысячи рук,
вздетых вверх с единым приветом,
и тысячи сердец непременный стук.

Рукам футбол салютует ногами,
впинающими мяч в сетку ворот,
форвардам снятся голы ночами,
вратарей прошибает холодный пот.

Болельщик все так же пиво хлещет,
растеряв кумиров в душе своей.
Может, у них ноги стали меньше,
может их ночи стали длинней?

Профи всегда считают деньги,
Но ведь и пашут сверх всяких сил,
даже Бекхэм, лондонский денди
как-то подкатом весь мир удивил.

Шутки в сторону: пахать разучились
потомки пахарей, кормивших Русь,
в борьбе за контракт футболисты сплотились.
«Все видит Старостин»? Ну и пусть.

Варяг вдохновил на три подвига ратных,
что бронзой расцветили грусть-тоску,
но надобно латы сменить на ватник,
пахать и готовиться к марш-броску

На дзоты технического умения,
закваски воли и сил блиндажи.
Фанаты, зажгите файер терпения
в надежде, что сердце опять задрожит.

2011